в течение 16 лет занимал пост министра внутренних дел СССР (1966-1982).
Звезды генерала взошли тогда, когда качественное обновление получили органы милиции, когда работа защитников правопорядка была одобрена народом и запечатлена в популярных сериалах и кинофильмах.
Но были и шипы: искажение истинной картины преступлений; взяточничество; парадное восхождение по служебной лестнице зятя дорогого Леонида Ильича — Юрия Чурбанова…
Старшее поколение тепло отзывается о милиции того времени. Служить в МВД при Щёлокове стало престижно, значительно вырос уровень материально-технического обеспечения органов. Ну, а коррупция в 70-е годы, к сожалению, начала разъедать СССР, не избежало этого и МВД.
Matthaus: Старшее поколение тепло отзывается о милиции того времени. Служить в МВД при Щёлокове стало престижно, значительно вырос уровень материально-технического обеспечения органов. Ну, а коррупция в 70-е годы, к сожалению, начала разъедать СССР, не избежало этого и МВД.
«Милиция 1920-1930-х гг. представляла собой жалкое зрелище, будучи насквозь непрофессиональной и коррумпированной структурой. Еще в 1921 г. начальник Сибмилиции И. С. Кондурушкин без малейшего намека на охрану чести мундира заявил сибирским властям: «Милиция Сибири, особенно уголовный розыск — это опасная банда, а не охрана Республики, разложившаяся морально и экономически».
Следующие десять лет не изменили ситуацию. В 1929 г. по краевой госмилиции было осуждено за должностные преступления 14,9% состава, а по системе угрозыска — 7,7%. Особенно выделялась милиция Канского округа, где показатели преступности оказались вдвое больше средних.
А в 1933 г. прокурор Западной Сибири И. И. Барков в докладной записке крайисполкому отмечал, что личный состав органов милиции представляет собой «сброд преступников и хищников», пьянствующих и ворующих вещественные доказательства.
Характерно в этом отношении дело начальника Ленинск-Кузнецкой гормилиции П. А. Пищаева, который в 1932-1933 гг. «занимался присвоением изъятых при обысках ценностей, брал взятки за прекращение следственных дел и освобождение арестованных», однако отделался лишь партийным выговором.
С 1931 г. милиция находилась в подчинении ОГПУ — НКВД. Коррупция и обилие «чуждых элементов» в среде правоохранителей вынуждали власти постоянно устраивать грандиозные чистки, изгоняя в ходе очередной кампании значительную часть милицейских работников. В начале 1931 и начале 1932 г. крупные чистки сильно перетряхнули начальствующий состав милиции Запсибкрая.
Тем не менее перелома ситуации достичь не удалось: традиция уголовщины в милицейской среде сохранялась и стабильно воспроизводила себя. Правоохранительный аппарат, как и в 20-е годы, активно сращивался с преступным миром. Начальники городских и районных отделов милиции сплошь и рядом выглядели не менее опасными уголовниками, чем те жулики, за которыми милиционеры охотились.
Так, в 1934 г. в организованную шайку новосибирских базарных воров входили местные милиционеры, отвечавшие как раз за порядок на рынке. Старший инспектор мобилизационной инспекции НКВД Иванов организовал вооруженную банду, занимавшуюся квартирными и уличными ограблениями. Участковый инспектор первого отделения милиции Зибров вместе с одним из бригадильцев также практиковался в вооруженных грабежах. В других городах творилось то же самое, что и в краевом центре. Из общего числа осужденных за первое полугодие 1935 г. милицейских чинов был один расстрелянный — барнаульский милиционер, совершивший тройное убийство с ограблением».
Тепляков А. Г. Опричники Сталина — М.: Яуза; Эксмо, 2009 — с.118-119
«Милиция 1920-1930-х гг. представляла собой жалкое зрелище, будучи насквозь непрофессиональной и коррумпированной структурой. Еще в 1921 г. начальник Сибмилиции И. С. Кондурушкин без малейшего намека на охрану чести мундира заявил сибирским властям: «Милиция Сибири, особенно уголовный розыск — это опасная банда, а не охрана Республики, разложившаяся морально и экономически».
Следующие десять лет не изменили ситуацию. В 1929 г. по краевой госмилиции было осуждено за должностные преступления 14,9% состава, а по системе угрозыска — 7,7%. Особенно выделялась милиция Канского округа, где показатели преступности оказались вдвое больше средних.
А в 1933 г. прокурор Западной Сибири И. И. Барков в докладной записке крайисполкому отмечал, что личный состав органов милиции представляет собой «сброд преступников и хищников», пьянствующих и ворующих вещественные доказательства.
Характерно в этом отношении дело начальника Ленинск-Кузнецкой гормилиции П. А. Пищаева, который в 1932-1933 гг. «занимался присвоением изъятых при обысках ценностей, брал взятки за прекращение следственных дел и освобождение арестованных», однако отделался лишь партийным выговором.
С 1931 г. милиция находилась в подчинении ОГПУ — НКВД. Коррупция и обилие «чуждых элементов» в среде правоохранителей вынуждали власти постоянно устраивать грандиозные чистки, изгоняя в ходе очередной кампании значительную часть милицейских работников. В начале 1931 и начале 1932 г. крупные чистки сильно перетряхнули начальствующий состав милиции Запсибкрая.
Тем не менее перелома ситуации достичь не удалось: традиция уголовщины в милицейской среде сохранялась и стабильно воспроизводила себя. Правоохранительный аппарат, как и в 20-е годы, активно сращивался с преступным миром.
Начальники городских и районных отделов милиции сплошь и рядом выглядели не менее опасными уголовниками, чем те жулики, за которыми милиционеры охотились.
Так, в 1934 г. в организованную шайку новосибирских базарных воров входили местные милиционеры, отвечавшие как раз за порядок на рынке. Старший инспектор мобилизационной инспекции НКВД Иванов организовал вооруженную банду, занимавшуюся квартирными и уличными ограблениями. Участковый инспектор первого отделения милиции Зибров вместе с одним из бригадильцев также практиковался в вооруженных грабежах. В других городах творилось то же самое, что и в краевом центре. Из общего числа осужденных за первое полугодие 1935 г. милицейских чинов был один расстрелянный — барнаульский милиционер, совершивший тройное убийство с ограблением».
Тепляков А. Г. Опричники Сталина — М.: Яуза; Эксмо, 2009 — с.118-119