Чемоданы портвейна, оттоптанные крыла и заметки фенолога

Осень продолжается, углубляется в октябрь, листва устаёт изображать летне-беззаботный вид.

Мурзик так остаётся на нашем попечении, бедолага… Кормим, прививаем, скоро и жизнь половую ему упростим.

Барсик ревнует меньше пришельца, но случая смазать Мурзику лапой по морде не упускает. Но беззлобно, по-товарищески.

Фенолог приметил двух клоников в последнем безобидном блоге про Брайна Ферри — примета времени. Ждите скоро гостей…готовьте перья и вентиляторы, лопаты в руки…

Крыла были оттоптаны в бородинской электричке 18:25 с Белки. Думал, сэкономлю десять минут…оказалось, это не электричка, а фарш, к Фили превратившийся в пюре. Но народ был весел, шутил и пихался легко и беззаботно. Дядька читал какое-то богословие, а я пытался послушать Аквариум, забившись в край тамбура и, как в хоккее, грамотно поставив корпус, урвал свой вполне комфортный и негрязный угол.

Да, и на капиталистическом поприще есть ещё свои недостатки. То круассаны вчерашние, то в эклер Париж крем не тот положили, а в капуччино корицы насыпали как совковой лопатой. Как мы живём, жуть!

Мелькнула мысль, что где-то так же, в другом тамбуре неповинного Маслоу топчут добрые сограждане, наступая ему прямо на модные шузы, приобретенные не с народной зарплаты. Стало по-обывательски стыдно, подумал — вот гоняю музыку, а он, вдруг! — с оттоптанными-то конечностями, страдалец, ваяет новый манифест о светлом пути сквозь тернии развитого путинизма в светло-яблочную пастораль манящего завтрашнего дня.

Держись там, в том тамбуре, мой далёкий нещадный критик. Один чёрт, мы в одном поезде по этой жизни…

А в электричку, уезжая из Москвы, толкнул меня сам Брайн. Оказалось, права и доки на авто так и остались в куртке, в которой таскался на концерт, и с воскресенья я катаюсь на машине без оных… очухался на работе))

И теперь понимаю, что это так дерзко я сегодня просвистал мимо ДПСников…

Чемоданы портвейна были навеяны бессмертным творением БГ про простого питерского человека по фамилии Иванов. А ведь были они, эти чемоданы портвейна, фигуральные спутники волосатой юности, озарение юных поэтов и смелых ходоков на танцы на второй завод. Ах, где ты, Алла Павловна из 13-го магазина, владычица прилавков и хозяйка больше чем медной горы — подсобки… помнишь, как ты спасала Чарли с похмелья, или как откупалась водкой до 11 утра от того чёрта, что полез танцевать на прилавок, лишь бы получить своё… Как же его звали? Слон? Миха?…

И мы, растущее поколение, умельцы расчёта из одного рубля выпить три бутылки жигулёвского — свежего! — были тут как тут… М-да, по-хорошему, чтобы понять весь этот андеграунд и прелесть тех времён, надо всего-то послушать Иванова да перечитать неспешно, смакуя заново, в сотый раз, Венедикта светлая память ему Ерофеева, незабвенную поэму, что помасштабнее Онегина в исторической ретроспективе будет…

И про милосердие. Нам его не то, что не хватает, а мы просто его позабыли. Исключили из повседневности своей. Полагаем его чем-то экранно-пафосным, неким действом, на освоение которого надо напрягать душевные силы, морщить лоб и напыщаться важностью. Всё совсем не так. Надо просто кому-то сказать — прощаю тебя, или попросить прощения. Пожалеть незнакомого — хотя бы в душе. Не спрятаться в капюшон…

Милосердие ещё, вдруг понял я, это желание услышать человека и понять. И разговор вести не для того, чтобы ответить, а чтобы слушать…

Вот такая местечковая философия. Летите, клоны, скорее. И будьте милосерднее…

И вы все — тоже. Услышьте друг друга.

____________________________

И о музыке. Вот почему в Одинцово нет своего клуба The Marquee? Пора бы уже. По историческому хронометражу того же М в оттоптанных ботинках, как раз время (если отталкиваться от его концепции обоснованности отмены крепостного права в России в 1861 году)…

Ходили бы, как люди, в наш The Marquee, слушали бы местных Стоунсов, Фейсиз, захаживал бы седой Янс, дымя сигаретой, в углу примостился человек с электрическим аккордеоном, похожий на какого-то австралийца, на входе бузил бы Каляндр, крокодил мировых революций, пытаясь пронести агитку в мирную обитель меломанов, некто неузнанный торговал бы из-под полы насосами, а дамы были (бы) довольно любезны…

Ну как-то так.

И на стену мы повесили бы большущий портрет Лозы.

Ну вот хотя бы так, как младой Род Стюарт в том, лондонском, Марки.