Демонтаж СССР. Как создавались пустые полки в магазинах

К 1991-му в результате «перестройки» и системой двоевластия в Москве (с июня 1990-го два конкурентных и соперничающих друг с другом правительства — СССР и РСФСР, Горбачева и Ельцина) развал в экономике уже доведён был до полного хаоса. В некоторых регионах начинаются табачные бунты, так как даже по карточкам сигареты не купить. Они просто исчезли.

Николай Рыжков, в 1985-1990 гг. — председатель Совета Министров СССР, в телевизионной программе «СССР. Крах империи» (7-я серия), показанной 11 декабря 2011 года (канал НТВ) рассказывает, как в стране искусственно создавался этот табачный голод: «Мне звонит Горбачев и говорит: «Вот у меня Ельцин, ты не можешь зайти ко мне?» Я пришёл. А я уже знал, что творится. Несколько дней чуть ли не бунты происходили. Я говорю: «Михаил Сергеевич, а почему вы меня спрашиваете? Вон рядом с вами Борис Николаевич, вот с него и спросите.

Борис Николаевич, я, может, ошибусь, 28 фабрик табачных. Из них 26 остановили на ремонт в один день. Так чего спрашиваете?

Тот (т. е. Горбачев): «Борис Николаевич, на каком основании вы приняли решение остановить практически полностью табачную промышленность республики. Зачем вы это сделали?»

И в самом деле, зачем? Если это не сознательный саботаж и вредительство, то, что это? И всё это делалось новой, уже демократической, властью Российской Федерации ради окончательной дискредитации и ликвидации власти своего соперника, Горбачева вместе с СССР, и для захвата единоличной власти через сепаратный развал страны.

А вот, что говорит в этой же программе Юрий Прокофьев, в 1989-1991 гг. -!-й секретарь Московского городского комитета КПСС: «Есть документ: выступление Попова на Межрегиональной депутатской группе, где он говорил, что надо создать такую ситуацию с продовольствием, чтобы продукты выдавали по талонам. Чтобы это вызвало возмущение рабочих и их выступления против Советской власти». И совершенно чётко: летом 91-го года на подъездных путях к Москве стояли эшелоны с маслом, сыром, мясом, стояли рефрижераторы, которые в Москву не пускали. Но тогда уже власть хозяйственная была уже не в руках партийных организаций».

Николай Рыжков подтверждает (в этой же программе): «Приходили составы с мясом, с маслом. Идут ребята разгружать, как всегда студенты. Им на подходе говорят: «На тебе деньги, уматывай, чтоб тебя и близко не было». И всё. И сплошь, и рядом. Всё делалось для того, чтобы только сделать хуже. Посмотрите — до чего, мол, они вас довели».

Захват власти через создание искусственного исчезновения продуктов в столицах (метод либерально-демократического «голодомора») — испытанный, проверенный прошлым опытом, приём либеральных революционеров. Точно также через чиновничий саботаж и провокации либералы создавали перебои в снабжении хлебом и другими продуктами в Петрограде, готовясь к свержению Николая II и демонтажу царской системы власти в Феврале 1917 года.

Вот как описывает Валентин Пикуль в романе «Нечистая сила» ситуацию, которая сложилась в Петрограде уже зимой 1915 года: «Не только дров — не было муки, не было мыла и масла, керосин завозили редко. Впервые в истории России русский человек узнал, что такое «карточка» (на сахар были введены особые талоны). Возле продуктовых лавок с ночи выстраивались длинные очереди — хвосты! Бюрократия не могла спасти положение. Всюду возникали призрачные комиссии и подкомиссии, созданные, кажется, только из зависти к похоронным бюро, чтобы любое начинание похоронить по первому разряду — с траурмейстерами и погребальными маршами». (Собрание сочинений в 20-ти томах. Т. 11. М.: АО «Деловой центр», 1993. с.164).

Почему в столице сложилась такая обстановка с дровами, хлебом, продовольствием? Конечно, шла война, но ведь блокады Петрограда врагом тогда не было. А ситуация угрозы голода в столице и тогда была создана искусственно, точно так же как и в 1990-91 годах. Получается, что врагами империи были тогда чиновники либеральной идеологической ориентации, вкраплённые в систему царской власти. И вот чем вынужден был заниматься, назначенный в ноябре 1915 года министром МВД Алексей Хвостов: «Он отбыл в Москву, где на путях застыли эшелоны с продовольствием для голодающего Петрограда. Наорав на перепуганное начальство, министр сам расталкивал составы по запасным путям, освобождая дорогу к столице. Пробка рассосалась, но теперь не было людей для загрузки вагонов. Хвостов по тревоге поднял гарнизон, солдаты работали днём и ночью — Петроград начал принимать продовольствие, «хвосты» возле булочных и мясных лавок исчезли, а газеты восторженно приветствовали нового заправилу: «Наконец-то у нас в России появился человек, который не хнычет и не болтает, а не брезгует никакой работой…». Там же, с. 167).

Но, пробыв в должности всего 13 недель, Алексей Хвостов 3 марта 1916 г. был с треском выгнан из МВД, видимо, такая ретивость была не по нраву демонтажным силам.

Известный историк В. Г. Сироткин в своей книге «Почему «слиняла» Россия?» пишет: «… в разгар войны министр земледелия А. Н. Наумов 18 февраля 1916 г. с думской трибуны объявляет — государственный запас зерна равен 900 миллионов пудов. Однако на железных дорогах такой бедлам (неисправные паровозы, не хватает вагонов, министр путей сообщения — под стать Сухомлинову, а сам царь просит «толкача» фабриканта А. Г. Путилова в обход министра путей сообщения «протолкнуть» воинские эшелоны), что этот хлеб мёртвым грузом лежит на элеваторах Западной Сибири, Казахстана и Алтая. Ещё больше его осыпается на корню (не хватает мужиков на уборке), теряется при транспортировке. В итоге за Уралом хлеб гниёт, а в европейской части его недостаток. Даже действующую армию сажают на голодный паёк. Какой вывод делают царь и правительство? Вместо того чтобы форсировать завершение строительства начатой ещё в 1911 году Южно-Сибирской магистрали (Орск — Семипалатинск), они вводят ещё осенью 1915 года… «продразвёрстку»: посылают в ряд прифронтовых европейских губерний воинские команды для принудительной реквизиции хлеба у крестьян под «облигации» — квитанции, с расплатой после войны». (М.: Алгоритм, 2004. С.188).

Об этом же историческом факте напоминает также известный политолог и публицист С. Г. Кара-Мурза: «Когда в 1915 г. был нарушен нормальный товарооборот и, несмотря на высокий урожай, «хлеб не пошёл на рынок», были установлены твёрдые цены и начались реквизиции. Они ударили по крестьянам». (Кара-Мурза С. Г. «Советская цивилизация». Книга первая. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. С.307).

И далее: «23 сентября 1916 г. правительство объявило продразвёрстку и ввело её со 2 декабря. К 31 декабря она должна была быть доведена до каждого двора. Количество подлежащего сдаче хлеба составляла 772 млн. пудов. Как видим, вроде бы не имеющие никакого отношения к коммунистам министры царского правительства идут на меру, присущую «военному коммунизму». Объявленная на 1917 г. продразвёрстка провалилась исключительно из-за слабости аппарата царского правительства, саботажа и коррупции чиновников» (Там же, с. 307).

Вот одна из важнейших причин, почему и нужна была коллективизация сельского хозяйства в СССР. Чтобы не повторилась ситуация зависимости от анархии и непредсказуемости «стихии рынка» Первой мировой войны, которую либеральные силы довели тогда до своего логического завершения: хаоса Февраля 1917 года, свержения монархии, поражения в войне, всеобщего развала в стране и в армии, всплеска сепаратизма и гражданской войны. Вспомним, что волнения в столице империи начались тогда с хлебных бунтов, которые в итоге и привели к Февралю 1917 года.

«В середине февраля сильные снежные заносы привели к расстройству транспорта, угрожающему снабжению столицы. По городу ходили слухи, что скоро хлеба не будет. Запасы хлеба во многих пекарнях и булочных не удовлетворяли всего спроса. Из «хвостов», так и не дождавшихся хлеба, стали образовываться первые кучки недовольных, бродивших по улицам с криками: «Хлеба! Хлеба!» Эти кучки, разраставшиеся в толпы, состоявшие сначала, главным образом, из женщин и детей, не вызывали особого беспокойства. Но 23 февраля бастовали уже 90 000 рабочих». (Красильников Б. Н. «Истоки предательства Российской империи и Советского Союза». М.: «Альтернатива», 2005. С.131).

Об этом пишет и Владлен Сироткин в книге «Почему «слиняла» Россия?»: «Стихийные выступления голодных женщин у булочных и их мужей — рабочих, а уже 25 февраля движущихся с заводских окраин к центру столицы…». (М.: Алгоритм, 2004. С.245-246).

Правда, В. Г. Сироткин полагал, что: «Нехватка продовольствия в столице имела и объективные причины. Морис Палеолог 6 марта (по новому стилю. — Авт.) 1917 г. отмечал, что сильные, за минус 40 С морозы и снегопады вывели из строя сотни паровозов, а снежные заносы (нет мужиков для очистки путей) заблокировали на подходах к Петрограду свыше 5 700 вагонов с продовольствием и топливом. См. М. Палеолог. Указ. Соч. С. 454». (Там же, с.245-246).

Но в мире субъектов роль субъективного фактора имеет самое решающее значение. Почему вышли строя не один, не десяток, а сразу сотни паровозов? Почему власти не догадались для очистки путей от снега привлечь солдат, которых в казармах Петрограда и в пригородах было в начале 1917 года более 200 тысяч человек. И так ли случайны эти аналогии 1917-го и 1990-х годов.

Дважды в XX веке демонтажные силы под прикрытием либеральных лозунгов о демократии и свободе разрушали Российскую империю (царскую и советскую). И хотя конкретных людей этих двух событий разделяет почти столетие, но идеология (либерализм) и почерк у них и в начале, и в конце XX века, оказались одни и те же: через создание угрозы голодомора в столицах прорваться к власти и развернуть её потенциал на решение своих частнособственнических загребущих интересов.

Егор Ардов