Особенности проведения следственных действий на Кавказе и некоторые размышления.

«Чем отличается Кавказ?

Про весь Кавказ не знаю, могу сказать про Чечню. В Чеченской республике даже если следователь вдруг хочет какое-то расследование провести -, когда преступления уже вообще за всякими рамками — он не может ничего расследовать, просто потому, что к нему на допросы никто не придет. Если в Москве следователь вызовет милиционера на допрос — он прибежит, как миленький, и еще по телефону спросит: веревку с собой приносить или там выдадут. Если в Центральной России дело о пытках не расследуется — то это потому, что следователь не хочет. Если захочет — сопротивления со стороны МВД не будет. А если на стороне потерпевшего есть грамотный адвокат, то он может заставить следователя работать. Потому что это все происходит в рамках правового поля. А в Чечне дела не расследуется потому, что никаких реальных полномочий ни у Следственного Комитета, ни у прокуратуры там нет вообще.

Следователь вызывает сотрудников на допрос — они не идут. Запрашивает их личные дела, а ему овечают: «не предоставим».

Прямо сейчас расследуется очень интересное дело Ислама Умарпашаева. Этот человек был задержан, никаких обвинений ему не предъявили, он был совершенно ни в чем не виновен — но тем не менее его четыре месяца держали в подвале ОМОНа. Наручниками к батарее приковали и, как собаку, держали. Он чудом остался жив — потому что вообще там такие задержания заканчиваются убийством. И он, ко всеобщему удивлению, занял активную позицию — готов давать показания, участвовать в опознаниях, в очных ставках, готов показывать, где все это было. Первый год этим делом занимался чеченский следователь — тому вообще ничего не давали сделать. А с начала этого года дело расследуется Главным следственным управлением. То есть следователь по особо важным делам, полковник юстиции, с огромным опытом работы, Игорь Соболь. Он там ничего не боится, и пытается, на мой взгляд, добросовестно провести расследование.

И совершенно фантастическая ситуация. Мы пытаемся зайти в отдел милиции, чтобы провести следственные действия, проверку показаний на месте. Целая следственная группа во главе с полковником Соболем выезжает на место, в Октябрьский РОВД, естественно, оформлены все документы. А нас туда просто не пускают, затворами клацают, говорят: «Пошли вон!» Командир ОМОНа прямо угрожал, что перестреляет следственную группу, если мы к ним на территорию зайдем.

С делом Читигова в Ингушетии такая же была ситуация. Следователь хотел зайти в Центр «Э» — ему сказали: «Дуй отсюда, а то мы тебя завалим!»

Да? Ну это вполне чеченская история. Очевидно, что для Кавказа есть негласная установка Москвы — дать возможность спецслужбам работать без оглядки на закон. А заодно и «спецслужбам» в кавычках.

Сотрудники милиции отказываются являться на опознания и очные ставки. Следователь оформляет постановление о принудительном приводе — никто их не доставляет. Нет такой силы, которая может их доставить. Министра внутренних дел Чеченской республики генерал-лейтенанта Алханова следователь вызвал на допрос — и допросил, никаких проблем. А рядового милиционера не может. Потому что в реальности подчиняются они не Алханову, а Рамзану Кадырову. Есть подразделения, которыми кадыровские друзья командуют, — ОМОН во главе с Цакаевым или «Нефтеполк» во главе с Делимхановым — там никого на допрос не вызовешь.

Мы там мониторим восемь таких дел — только по одному у нас имеется живой потерпевший, все остальные люди исчезли бесследно, то есть давно уже убиты. По одному делу командир «Нефтеполка» Делимханов уже год на очную ставку не является. И следователь пишет в протоколе: «Не явился в связи с занятостью по работе». Время от времени на этом основании дело прекращает: «расследование можно считать законченным, потому что полковник милиции Делимханов занят по работе и не может придти на очную ставку.»

© rusrep.ru

А вот, если кто не читал, одно из дел, по которому после длительной паузы руководство таки отдало пару «стрелочников». Хотя из текста следует, что судить там надобно «всю банду».

* * *

Интересно, однако, вовсе не это. Силы «западных друзей» направлены на дестабилизацию ситуации внутри страны и сегодня активизировались. Выбиваются с прицелом на замещение иными кандидатами (читай — проводниками «нового ислама») мусульманские лидеры. Наращивается террористическая активность. Очевидно, что в нестабильном регионе потребуется проводить всё больше специальных операций. Другой вопрос — кто этим будет заниматься?

Отчасти — да, вышеупомянутые местные силы «правопорядка». Однако они готовы работать в городе и населённых пунктах, да и то, с сомнительной эффективностью. В то время как сторонники «нового ислама» будут подходить из-за гор и перемещаться в лесных массивах. Работать там — великий труд и серьёзная опасность для жизни и здоровья: много ли найдётся желающих?

Отряды ГРУ, которые наиболее приспособлены для таких операций? Сомневаюсь.

Сама структура расформирована, а отряды включены в состав Сухопутных войск.

Юридические основания для их использования отсутствуют.

И главное — у всех на слуху Дело Ульмана, которое противопоставлено, например, с ситуацией в станице Бороздиновской. Почитайте, кого там приговорили и с какой попытки, а в отношении кого до сих пор «проводится расследование».

Спецназовцы внутренних войск МВД? Так им там стреляют в спину местные «коллеги». Да и Сергей Аракчеев на зоне, а его коллега Евгений Худяков скорее всего убит: люди, которых командование отправило на Кавказ выполнять необходимую республике работу, а затем «растоптало» без каких-либо видимых причин.

А недавняя ситуация с нападением на заставу, информацию по которой представили общественности как действия террориста-одиночки? Хотя этот террорист лишь стрелял в спину, наведя и скоординировав нападение извне. Почитайте, кстати, благодаря кому он там на работе держался, несмотря на имеющуюся оперативную информацию по нему.

Если они после всего этого будут всерьёз работать, а не имитировать бурную деятельность — это будет, как минимум, странно.

Кого ещё забыл упомянуть?