Если нет денег на Тенерифе

Одинцово, прощай. В добрый путь.

Произнесли мы эту магическую фразу ранним утром, и навигатор повел нас на юго-восток, в Поволжье, в Саратов. Там живет родня жены, а последний раз мы там побывали в 2008-м, младшая Дашка даже ничего не видела по причине рождения в 2009-м.

Отправляясь в путешествие по России, берите с собой музыку

Жаль, но, хотя и собирались это сделать, мы все-таки не закачали на флешку хорошей музыки. И пожалели. Привыкли в Подмосковье к изобилию радиоканалов на любой вкус. А изобилие быстро заканчивается, стоит подальше отъехать от столицы. Первое время еще можно переключаться с волны на волну, от одного областного центра к другому и ловить хоть что-то, что можно слушать.

Но дальше — просто дичайшая жуть. То, что крутят там по радио, словами описать невозможно. Это дичайшая, омерзительнейшая, типа музыка российского происхождения. Не знаю, почему так, может, радиостанции должны платить правообладателям, а денег нет, и поэтому ставят то, за что, наоборот, исполнители платят радийщикам? Я даже предположить не мог, что в России производят такое количество отборной мусорной музыки, полнейшей дряни. Вдобавок, даже эта убогая дрянь перемежается местной рекламой в количествах, кратно превосходящих разумные. Слушать это невозможно, потому что неописуемый ужас. Какое-то время мы выходили из положения благодаря интернет-радио, но вскоре достигли мест, где и с интернетом не очень хорошо.

Кукуруза все-таки царица полей, Хрущев был прав

Чем радует путешествие в южные широты России — все-таки нет того ощущения развала, нищеты и безысходности, как при движении в противоположную сторону. Хотя бы не брошены дома, а поля не заросли, даже наоборот. Благодаря тому, что ряд сельхозкультур имеет хороший международный сбыт, земли совхозов оказались скуплены агрохолдингами и засеваются, в основном триадой пшеница-кукуруза-подсолнечник. Культуры технологичные, не требуют ручного труда. Поля просто гигантские, невероятные, до горизонта. Заточено все под очень производительные трактора и комбайны.

Забавно было видеть изобилие кукурузы. И это при том, что до сих пор у нас треплют за кукурузу Хрущева, пропагандировавшего эту культуру. Ведь как его только не пинали, кукурузником называли, а сейчас, поди ж ты, гигантские площади засевают — выгодно.

Изредка попадаются культуры и сверх российской экспортной триады. Жена хоть и городская уроженка, но маленькой лето в деревне проводила, да и образование агрономическое. Поля видит на глаз даже издалека, по цвету — «а вон ячмень». «А вон гречиха цветет». «О, просо. Пшенная каша подрастает».

Богатства России создают бедные люди

В одну из деревень мы заехали, когда до Саратова оставалось километров 80. Хотели найти родичей, но так вышло, что не нашли. Забавные там дороги. Принцип какой: федеральная трасса очень даже ничего. Если с нее съехать, дорога будет похуже, но все же дорога. До ближайшего райцентра. Если дальше еще есть райцентр — тоже дорога ничего, а вот если нет, то уже начинаются буераки — областное начальство туда, видимо, не ездит. А если в деревню заехать, то там вообще от дороги одно воспоминание.

Кое-где изредка лежат чудом уцелевшие от времен развитого социализма остатки былого асфальта. Поскольку ездить как-то надо, дороги отсыпают камнем из каменоломен местного значения. Здесь вам не Тенерифе какой.

Поговорили с местными, кто чем живет. Именно кто чем. Сельская индустриализация привела к тому, что земля стала требовать очень мало рабочих рук. Для обработки гигантских полей механизаторов надо всего ничего — человек 10, 20 способны их и вспахать, и посеять, и урожай собрать за весьма короткие сроки. «Они у нас много зарабатывают. — Сколько? — Могут даже 36 000 в месяц. Только работа сезонная, месяцев 6. — А остальное время как? — Дома сидят. — Стало быть, в раскладе на год 18 000 в месяц их доход? — Получается, так». Остальные, кто в деревне остался, пробавляется чем сможет. Ездят, например, в Саратов, каждый день, на тамошние предприятия.

Старый дедов дом, свидетель детства

В Саратове мы переночевали, а утром поехали в Базарно-Карабулакский район. Там деревня детства жены, Липовка. Там похоронен ее отец, дедушка, бабушка. Места феноменально красивые. Тут и горы, и леса, и поля, пейзажи открываются фантастические. Жена в восторге — оказывается, всего этого она раньше не видела. Первый раз едет в эту деревню по шоссе.

— Как так? — А я летала на самолете.

Действительно, в деревне был аэродром, причем недалеко от дома деда, из Саратова туда минут 40 лета на Ан-2. Сейчас от аэродрома остались воспоминания.

В Липовке родные нашлись. Посидели, чайку попили. Сходили на кладбище, приятно было увидеть, что могилы не заброшены, родные ухаживают. Старый дедов дом нашли. Он сейчас ничей, и потихоньку помирает. А для жены он — свидетель детских лет: — Вот через это окно мы с сестрой вечером гулять сбегали. — Эти наличники и ставни я когда-то красила. — В этой печке бабушка такую вкуснотищу готовила. — А вот тут во дворе баня была, но, видать, разобрали ее.

А потом мы поехали на другой берег Волги, в Маркс и Энгельс, это города такие там. Про Маркс я даже когда-то писал. И в Волгоград поехали, и в Элисту. Такой вот поволжский тур получился, за неимением денег на Тенерифе. Если будет интересно, могу еще про Энгельс немного написать и про Элисту — побольше.