Больше, больше субботников
Скоро весна станет не мила. Тот же воздух, манящий и тонким ветерком взывающий к подвигам жизненным.
Те же веселые озабоченные скворцы со своей жизнеутверждающей созидательной суетой.
Небо, деревья, мокрые ветви, капель…
Но тает снег, и чудовищная рукотворная грязь, до тошноты омерзительная. Человек ли, свинья ли?
Банки, пакеты, бутылки, тряпки, все что только можно себе представить, все обнажает весенний грязный снег.
Свинообочины. Свинодорожка к платформе. Свиное рыло, наше, общее.
И это в деревне…
В город даже заезжать не хочу.
Хочу субботника. Я в строю, готов.
Может, пользительнее и понадёжнее было бы по рылам свиным крепким сапогом, однако гуманизм велит быть человечным.
Может, это карма наша, грязь да говно? Рассуждать о космических планшетах и срать на землю, где живешь?
ХЗ, но давайте уже скорее субботников, разных и нужных.
Там население больше устаёт. Им и отдыхать больше надо.
Жил я, товарищи, в громадном доме. Дом весь шёл под керосином. У кого коптилка, у кого небольшая лампочка, у кого и нет ничего — поповской свечкой светится. Беда прямо!
А тут проводить свет стали.
Первым провёл уполномоченный. Ну, провёл и провёл. Мужчина он тихий, вида не показывает. Но ходит всё-таки странно и всё время задумчиво сморкается.
Но вида ещё не показывает.
А тут дорогая наша хозяюшка Елизавета Игнатьевна Прохорова приходит раз и предлагает квартиру осветить.
— Все,- говорит,- проводят. И сам,- говорит,- уполномоченный провёл.
Что ж! Стали и мы проводить.
Провели, осветили — батюшки-светы! Кругом гниль и гнусь.
То, бывало, утром на работу уйдёшь, вечером явишься, чай попьёшь и спать. И ничего такого при керосине не видно было. А теперича зажгли, смотрим, тут туфля чья-то рваная валяется, тут обойки отодраны и клочком торчат, тут клоп рысью бежит — от света спасается, тут тряпица неизвестно какая, тут плевок, тут окурок, тут блоха резвится…
Батюшки-светы! Хоть караул кричи. Смотреть на такое зрелище грустно.
Канапе, например, такое в нашей комнате стояло. Я думал, ничего себе канапе — хорошее канапе. Сидел часто на нём по вечерам. А теперича зажёг электричество — батюшки-светы! Ну и ну! Ну и канапе! Всё торчит, всё висит, всё изнутри лезет. Не могу сесть на такое канапе — душа протестует.
Ну, думаю, не богато я живу. Противно на всё глядеть. Работа из рук падает.
Вижу, и хозяюшка Елизавета Игнатьевна ходит грустная, шуршит у себя на кухне, прибирается.
— Чего,- спрашиваю,- возитесь, хозяюшка?
А она рукой машет.
— Я,- говорит,- милый человек, и не думала, что так бедновато живу.
Взглянул я на хозяйкино барахлишко — действительно, думаю, не густо: гниль и гнусь, и тряпицы разные. И всё это светлым светом залито и в глаза бросается.
Стал я приходить домой вроде как скучный.
Приду, свет зажгу, полюбуюсь на лампочку и ткнусь в койку.
После раздумал, получку получил, купил мелу, развёл и приступил к работе. Обойки отодрал, клопов выбил, паутинки смёл, канапе убрал, выкрасил, раздраконил — душа поёт и радуется.
Но хоть и получилось хорошо, да не дюже. Зря и напрасно я, братишечки, деньги ухлопал — отрезала хозяйка провода.
— Больно,- говорит,- бедновато выходит при свете-то. Чего,- говорит,- этакую бедность освещать клопам на смех.
Я уж и просил, и доводы приводил — никак.
— Съезжай,- говорит,- с квартиры. Не желаю,- говорит,- я со светом жить. Нет у меня денег ремонты ремонтировать.
А легко ли съезжать, товарищи, если я на ремонт уйму денег ухлопал? Так и покорился.
Эх, братцы, и свет хорошо, да и со светом плохо.
1925
Ладно, я схожу с ними, для движухи, и вернусь…
Да об этом вообще не задумывались.
Отходы жизнедеятельности первобытных охотников-собирателей быстро утилизировались самой природой.
Они были невелики по объему и к тому же распределялись по большим территориям из-за кочевого или полукочевого образа жизни групп людей.
Произведенные Б. Б. Прохоровым (российский географ и эколог) ориентировочные подсчеты показывают, что общее годовое количество нечистот (около 10 тонн) от группы в 20 человек рассеивалось по территории около 400 квадратных километров…
Я закручен спиралью планеты,
Потому мне и гадить с руки.
И уверен что в каменном веке,
Вновь разыщут мои котяки…