Молчание котят

Фиг знает кто такой А. Коняев, но мысли и текст его.

ОБРАЩЕНИЕ К ИНКВИЗИЦИИ

Андрей Коняев о расправе над Pussy Riot

В пятницу участницам группы Pussy Riot продлили арест на полгода. Надежда Толоконникова, Екатерина Самуцевич и Мария Алехина обвиняются в хулиганстве, то есть в злостном нарушении общественного порядка. Считается, что «по предварительному сговору» девушки проникли на территорию Храма Христа Спасителя, подключили оборудование, исполнили песню «Богородица, Путина прогони». Этим перформансом они «демонстративно и показательно попытались обесценить веками оберегаемые и чтимые церковные традиции и догматы» (цитата из постановления по делу Pussy Riot). Ну и, разумеется, причинили невероятные страдания присутствовавшим в храме верующим.

За несколько месяцев история про «панк-молебен» обросла чудовищным количеством подробностей, нюансов и ненужных деталей. Вообще, по вопросу Pussy Riot, как ни по какому другому, в обществе наблюдается самый настоящий раскол. На его фоне противостояние, например, «креативного класса» и рабочих «Уралвагонзавода» напоминает вялую перепалку заклятых друзей. Спор по поводу Pussy Riot — совершенно реальный и довольно ожесточенный; и это отнюдь не гордый сократовский спор, в котором рождается истина и оттачиваются навыки ораторского искусства.

Само наличие такого, скажем, облака интеллектуального мусора вокруг Pussy Riot затрудняет обсуждение этой проблемы. Ситуация усугубляется тем, что большинство вопросов, возникающих в процессе «обсуждения», бессмысленны по своей сути. Например, почему Pussy Riot не провели свою акцию в мечети? Тот, кто задает этот вопрос, полагает, что тем самым недвусмысленно намекает на трусость девушек и обнажает скрытый смысл перформанса. Можно ли тут что-то разумное ответить? Наверное можно, но только ответ вообще не будет иметь никакого отношения к истории с «панк-молебном».

Или, скажем, другой остроумный вопрос, сформулированный теми, кто, напротив, осуждает уголовное преследование Pussy Riot: разве христианство не требует от своих адептов всепрощения? Подставить вторую щеку, отдать последнюю рубаху, возлюбить ближнего? Однако акция была направлена (по утверждению самих девушек) против РПЦ как института, против политической составляющей деятельности церкви. Вера тут ни при чем.

И это только парочка примеров. А ведь есть еще: «Почему они не подумали о детях, когда все это устраивали?», «Чего вы этих дур защищаете?». И так далее, и тому подобное.

Я не люблю задавать вопросы, которые до меня задавали. Во-первых, это не интересно, а во-вторых, большинство людей уверено в том, что уже знает ответы на эти вопросы. Поэтому я не буду формулировать большие нравственные вопросы, но задам мелкие и несущественные. Ведь дьявол кроется в деталях.

Отмотаем дискуссию о Pussy Riot до того момента, когда она погрузилась в полный ад. Вот, например, первый вопрос: куда делась четвертая участница Pussy Riot? Ее прекрасно видно на видео молебна, однако, в камере заключения сидят только три девушки. Быть может, следователи просто решили в какой-то момент, что хватит уже охотиться на людей, устали?

Или, скажем, что стало с гитарой из обвинительного заключения? Читаем на третьей странице «Постановления о привлечении в качестве обвиняемого», уже упоминавшегося выше, следующее: «Самуцевич Е. С. во исполнение своей преступной роли, с ведома и согласия всех участников расчехлила электрогитару». Какой, кстати, модели гитара была? Дешевый Flight или же экстравагантные дамы по случаю выступления в «главном церковном сооружении страны» прикупили себе Ibanez? Или, не приведи, Господь, следователи вообще все перепутали и у девушки с собой был бас? Ну, значит, так и надо писать. Больше того, не очень понятно, куда эту самую электрогитару девушки подключали. Есть вероятность, что следователи просто не в курсе, что для работы электрогитары нужен усилитель, например, небольшой комбик.

Вот, кстати, еще один хороший вопрос: что именно девушки делали в храме? Зашли, скинули верхнюю одежду, и дальше что? Где подробная реконструкция событий?

Выложенная на ютьюбе видеозапись является одним из серьезных доказательств в деле. Мало того что по ролику невозможно определить дату, а сам он явно смонтирован (одна наложенная звуковая дорожка чего стоит). Так ведь на записи видно, что девушки скачут перед алтарем без инструментов, микрофона или комбика. Кроме того, эпизоды с инструментами сняты, очевидно, в другое время и, судя по всему, в другом месте: отличаются освещение, одежда, размеры помещения и окружающая обстановка — например, под ногами у них нет возвышения, которое располагается перед алтарем Храма Христа Спасителя. В обвинительном заключении, однако, ясно написано, что, мол, подключали аппаратуру и играли. Как? Да хрен его знает.

Наконец, в заключении экспертов обнаруживаются совершенно фантастические пассажи. Например, «поведение категорически запрещено внутренними установлениями соответствующей религиозной организации и представляет собой грубое нарушение общественного порядка». То есть как бы невзначай отождествляются правила внутреннего распорядка церкви с правилами общественного порядка. С тем же успехом можно обвинять в хулиганстве нарушителей распорядка в детском лагере. А что? Гулял во время тихого часа — нарушал внутреннее установление, а следовательно, и порядок. Я уж молчу про выписки из постановления Трулльского (VII век) и Лаодикийского (IV век) соборов, фигурирующие в экспертизе. Правилами этих соборов, если что, запрещается общение с иудеями, за что тоже при желании можно много кого привлечь.

Больше всего, конечно, раздражает, что время идет, а ответов на эти — не общечеловеческие, а вполне конкретные — вопросы нет. Чего, казалось бы, проще — попытаться разобраться в фактуре, вместо того чтобы устраивать пикет, митинговать, бить девушек по лицу и истерить в СМИ. А я, между прочим, имею право услышать ответы на свои вопросы. Ведь, если верить этим самым заключениям, девушки оскорбили и мои чувства тоже. Да, я, быть может, плохой христианин, но крещеный, и в церкви бывал, и даже, может, молитву от бабушки какую-нибудь вспомнить смогу, если напрягусь.

* * *

Когда вчитываешься в это заключение — уродливое стилистически и содержательно, буквально ощущаешь, как оно смердит. От него несет трусостью и лицемерием, стыдливо прикрываемыми чем-то там христианским, хотя к христианству ни само судилище, ни уж тем более эта бумажка не имеют ни малейшего отношения. История с Pussy Riot — это история дешевой мстительности, чьих-то неясных интриг и обид и, как следствие, совершенно «чудовищного во всех отношениях» (цитата, Александр Архангельский) обвинения.

Черт с ней, с дешевой мстительностью — перед нами публичное карательное мероприятие, по которому, видать, тоскует народная душа. «Пусть посидят», — слышится в адрес Pussy Riot от современных «доброжелателей», и за этой вынужденно притворной формулировкой слышится дикое «Чтоб вы сдохли, мрази, вы это заслужили». И если логика государства, обрушившегося на Pussy Riot, в общем, понятна и привычна, то логика Церкви — как-то не очень. «Есть люди, которых ничему не учат ни совесть, ни история. Мне верилось, что после того, как Церковь сама прошла через ГУЛАГ, никто из ее членов не начнет с судебно-прокурорской трибуны заводить старую инквизиторскую шарманку», — написал про все это диакон Кураев и был, конечно, прав, как был он прав в этой истории с самого начала.

Но маховик запущен, девушки просидят в тюрьме, как минимум, до января 2013-го. Не знаю, чего добивалась Церковь, но знаю, чего она точно добилась — ее оставят последние вменяемые люди. Я христианин, потому что так сложилось, что мне симпатично христианство само по себе. Потому что Достоевский был христианином, потому что в становлении западной культуры Церковь сыграла не последнюю, пусть и не всегда положительную роль. И еще по тысяче причин.

Но, право слово, проходя мимо Храма Христа Спасителя, я уже жажду увидеть на его месте бассейн «Москва». И думаю, не я один.