Идет война, а экономика России безоружна.

Как рубль привязан к доллару и почему Центральный банк не может обуздать спекулянтов? Почему власти не комментируют решение ЦБ о повышении ключевой ставки до 17,5 процента? О тайнах ЦБ и резком падении курса рубля в эфире видеостудии Pravda.Ru рассказал профессор кафедры международных финансов МГИМО, председатель Русского экономического общества им. С. Ф. Шарапова, доктор экономических наук Валентин Катасонов.

— Почему Центральный банк не справляется со своей прямой обязанностью — регулированием курса национальной валюты. Почему мы видим такое катастрофическое падение курса рубля?

— Видимо, потому что у нас в стране вообще уже не принято исполнять какие-либо Законы и плюют на Конституцию. В Конституции действительно прописано, что основной задачей Центрального банка является поддержание устойчивости национальной денежной единицы. Устойчивость понимается в двух аспектах — как контроль инфляции и как предупреждение резких колебаний валютного курса рубля по отношению к другим валютам.

— Центральный банк повысил ставку рефинансирования для сдерживания валютных спекуляций. Однако сразу начался обвал. Почему?

— Если бы у нас даже было реальное рефинансирование, то этот процент недостаточен для того, чтобы купировать эти операции. Но самое главное — это, знаете, как в советское время, есть цена на товар, а товара нет. У нас есть ставка рефинансирования, но само рефинансирование отсутствует. У нас деньги попадают в экономику в результате того, что Центральный банк покупает валюту, а не в результате того, что он рефинансирует банки. Поэтому он может любую ставку выставить. Он может 100 процентов выставить, может до нуля опустить ее. Это никак не будет влиять на ситуацию, связанную с падением валютного курса рубля.

— Мы часто слышим, что рубль привязан к доллару. То есть рубли печатают в зависимости от доллара. Как это делается? Центробанк дает команду Гознаку напечатать столько-то рублей?

— Гознак печатает столько, сколько закажет Центральный банк. Центральный банк складирует эту полиграфическую продукцию и выбрасывает ее и электронные деньги в обращение. Ровно столько, сколько Центральный банк покупает валюты. У нас единственный канал поступления рублей — через куплю-продажу иностранной валюты.

— Объясните, пожалуйста, подробней, что значит, сколько он покупает валюты? А сейчас он вообще не покупает, на резервах сидит? Сейчас закрыли кредитование?

— По крайней мере, Набиуллина заявила о том, что больше валютных интервенций проводить не будут, потому что валюта нужна для других, более важных задач. Я не слежу за операциями Центрального банка каждый день, но хотел бы верить, что они свое обещание выполняют. То есть сейчас используется та рублевая денежная масса, которая была эмитирована в предыдущие периоды времени.

— Все-таки не понятно, почему мы не можем напечатать, например, три миллиарда, а можем только один миллиард…

— Да мы должны были это делать. Мы должны были обслуживать собственную экономику. Ведь доллар — это фактически вексель, вексель, выпущенный Федеральной резервной системой, некая долговая расписка. Мы фактически беспроцентно кредитуем Федеральную резервную систему.

— Почему сейчас нельзя напечатать рубли, но не вкладывать в этот рынок, который сейчас с ума сошел, а вложить их в какие-то национальные проекты?

— Для этого надо перестраивать весь механизм выпуска денег. Есть три классических модели выпуска денег. Колониальная модель — это та, что у нас в России, currency board, или валютный обменник. Второй вариант — это американская модель, когда Центральный банк, в данном случае Федеральная резервная система, выбрасывает доллары в обмен на казначейские облигации. И третий вариант называют немецкой моделью. Хотя во многих странах после войны использовался именно этот механизм. Деньги попадали в экономику в результате рефинансирования коммерческих банков. Коммерческие банки дают кредиты и как бы рефинансируют эти свои требования за счет денег Центрального банка.

То есть Центральный банк дает деньги под обеспечение тех кредитов, которые коммерческие банки выдали для реализации проектов реального сектора экономики. Вот эта модель является нормальной, здоровой. Там тоже есть свои «но», однако из трех моделей эта самая нормальная, потому что она ориентирует Центральный банк на развитие собственной экономики и денежная масса примерно соответствует товарной массе, то есть тут, по крайней мере, большой инфляции не должно быть. А вот при первой модели денежное предложение не зависит от потребности экономики. То густо, то пусто. Это зависит от поступления валюты.

Валюта поступает в страну по разным каналам. Два основных канала поступления валюты в запасы Центрального банка — это валютная выручка наших экспортеров, опять-таки не вся, а только та часть, которая нужна экспортерам для того, чтобы покрывать свои рублевые расходы. А все остальное -, где-то в офшорах. Офшоры — это тоже подпитка их экономики, не нашей. И второй канал — это иностранные инвестиции. Когда инвестор сюда приходит, он меняет валюту на рубли, для того чтобы работать на внутреннем рынке. Соответственно, все может быть и в обратную сторону. Инвестор выходит и обваливает национальную денежную единицу.

Что у нас и происходит. И вообще это грабли, которые насчитывают уже длительную историю. Я удивляюсь, почему мы поддались на такие уловки. Почему мы открыли наши экономические границы. Я имею в виду, даже не в плане движения товаров, а в плане движения капиталов. Потому что капитал сначала приходит в страну, он ее разогревает, а потом он обваливает национальную денежную единицу. Классический пример — финансовый кризис в Юго-Восточной Азии в 1997-1998 годах. Там произошли обвалы национальных денежных единиц. И потом эти финансовые мародеры скупают национальные активы за копейки. То же самое в России произойдет. Активы российской экономики перейдут в руки нерезидентов.

Все это только одна сторона медали. Какие-то финансово-экономические неурядицы — только часть проблемы. Но давайте мы все-таки будем констатировать, что идет необъявленная война. Мы говорим сейчас об экономических санкциях. На самом деле это уже не просто односторонние санкции, мы тоже как-то огрызаемся, вводим встречные экономические санкции. Это улица с двухсторонним движением, это экономическая война. И вообще, даже сам президент признал, что фактически это реанимация холодной войны. Холодная война — это информационная, экономическая война и психологическая война, это активизация западных спецслужб. И все это создает такую синергию, что мы должны адаптировать нашу экономику, перестраивать с учетом факта, что ведется война.

— И Центральный банк является агентом, который работает против государства?

— Конечно. Центральный банк — это действительно филиал Федеральной резервной системы. Потому что Центральный банк, прежде всего, создает спрос на зеленую бумагу. А зеленая бумага — это продукция печатного станка ФРС. Еще в прошлом веке были сняты все ограничения на эмиссию печатного станка Федеральной резервной системы, когда была демонтирована Бреттон-Вудская система. При ней существовал золотой стандарт, который был неким сдерживающим тормозом. Нельзя было выпускать сколько угодно этой зеленой бумаги. Теперь можно это делать. Тут другое ограничение возникает — спрос.

— И все время ажиотаж на доллар. Почему все покупают доллар?

— Для этого и были переформатированы центральные банки, которые стали работать как валютные обменники. Эти валютные обменники создают спрос на зеленую бумагу. В балансе Центрального банка рефинансирования — мизер, гомеопатические дозы. Все остальное — валюта. Если бы вместо покупки валюты рубли попадали бы в виде кредитов, в виде рефинансирования на конкретные проекты реальной экономики, тогда была бы реальная польза, действительное развитие.

— Было сказано, что ажиотажный спрос спекулянты разогревают. Это так?

— Владимир Владимирович Путин сказал, что он знает всех этих жучков валютного рынка, всех этих спекулянтов. Так по большому счету все это делает Федеральная резервная система. Потому что ФРС — уникальный институт. Федеральная резервная система эмитирует или выпускает доллары, и эти доллары являются международной валютой. Естественно, что накачиваются этой бесплатной валютой свои банки, эти банки вне конкуренции. Поэтому наши российские банки либо уже не российские, если они живут и, видимо, планируют дальше жить.

Например, Росбанк — это же на самом деле дочерняя структура Societe Generale. А по моим подозрениям, Societe Generale тоже является одним из акционеров Федеральной резервной системы. У нас идет игра на чужом поле по чужим правилам с чужими судьями, с чужим мячом. Поэтому проиграем всухую. Единственный способ не проиграть всухую — этих игроков, с их судьями и с их мячом, выставить из страны. А для этого необходимо вести какие-то ограничения запретов на движение капитала, просто запрет на движение капитала.

— Но реально ли ограничить бегство капитала?

— Реально. Многие страны это делают. Есть понятие — государственная граница. В условиях войны нужно думать прежде всего о государственной границе. Если у страны нет государственной границы, то тогда вероятность того, что она проиграет войну, — 99,99 процента. Поэтому необходимо хотя бы физически восстановить ту экономическую границу, которая у нас была. Потому что контрабанда процветает. Все вывозится. Завозится и вывозится все, включая наркотики, валюту, товары… Экономическая граница — это понятие многоуровневое: физическая граница, таможенная граница и запрет на движение капитала.

— Может быть, протекционистские меры надо принять?

— А протекционизм — это есть защита.

— Если нам выйти из ВТО?

— В том числе. Я же говорю, что нужна таможенная защита. Потому что сейчас мы фактически в одностороннем порядке разоружились, хотя идет война. Если на какую-то крепость нападают враги, надо же закрывать ворота крепости. Элементарно.

— Это понятно. Но есть ли у нас политическая воля для совершения таких действий?

— А это уже не ко мне вопрос.

— Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал, что Кремль не комментирует действия Центрального банка…

— А как он может комментировать, если Центральный банк — это структура, которая подотчетна Федеральной резервной системе?

— Но комментировать всегда все можно, согласитесь.

— Можно, конечно. Надо было честно и откровенно сказать: «Мы не можем управлять этой структурой, потому что она находится под контролем Федеральной резервной системы». Честно было бы, люди поняли бы, посочувствовали. Может быть, высказали бы какие-то свои советы, а может быть, помогли бы как-то не только советом. Взять эту крепость. Суворов же взял крепость Измаил, а она казалась неприступной. У нас многие депутаты, когда я начинаю им объяснять, что такое Центральный банк, начинают чесать затылок, говорят: «О, нет, пожалуй, мы не будем с этим связываться». Я конкретно не буду советовать, какие политические действия нужно предпринять в первую очередь. Но я почему-то вспоминаю октябрь 1917 года…

— Когда низы не могут, а верхи не хотят. Если не сверху, то снизу будет. Не хотелось бы доводить до такого.

— Ну, не нам решать. Но тот же самый Ленин написал, что мы — такая маргинальная партия, что даже не знаю, доживем ли мы до следующего года. Это он в сентябре 1917 года писал, а в октябре они уже оказываются правящей партией. При всем моем негативном отношении к Ленину, я должен сказать, что политик он был достаточно квалифицированный и чутье у него было. Если он в сентябре не мог предвидеть октябрь, то сами понимаете… Зачем нам детали? Мы должны понимать алгоритм действий. Если национально ориентированные силы придут к власти, что им делать? А давайте учится у большевиков. Первое, что они сделали, — установили контроль над Центральным банком.

— Вот, условно говоря, установлен контроль над Центральным банком. Дальше что?

— Ну, опять-таки, давайте вспоминать, что было в 1917-1918 годах… В январе 1918 года был принят декрет ЦИК об аннулировании всех обязательств по займам и кредитам. Полностью — на 100 процентов по внешним займам и кредитам и частично по внутренним займам. Очень полезный, между прочим, документ. Простых решений не бывает. А мы хотим оставаться в комфорте при мобилизационной экономике…

Если мы хотим быть свободными, мы должны чем-то жертвовать. Мы даже не понимаем, что такое жертвовать. Мобилизационная экономика — это действительно экономика, которая перераспределяет ресурсы в пользу, прежде всего, военных отраслей. Это экономика, которая перераспределяет ресурсы более справедливо и равномерно, между всеми слоями общества. Можно это назвать даже частичной экспроприацией или регулировкой доходов и имущества.

— Вы считаете, что население поддержит такое решение?

— А как иначе? Иначе часть населения просто не выживет. Давайте посмотрим на Украину. Ведь сегодня часть населения Украины уже обречена на смерть. Мы этого еще не понимаем до конца. Но уже начинается в зимнее время повышение тарифов на электричество, на природный газ для сектора домашних хозяйств. Если срочно не принять мер, доллар будет расти, разнос будет такой, что мама не горюй. А у нас — инерционность мышления. А чтобы не было инерционности мышления, проецируйте нашу сегодняшнюю ситуацию на ситуацию на Украине и на ситуацию в 1917 году. Тогда будет понятнее.

Мы сегодня как онкологический больной, у нас уже метастазы, и операции не избежать. Другое дело, что операцией нельзя ограничиваться. Потому что экономика — это действительно аналог человеческого организма. Там накопились действительно такие уже процессы, что больную часть организма надо просто вырезать, но потом надо еще приводить организм в здоровое состояние. Та же самая онкология начинается со сбоя в функционировании клетки, на клеточном уровне. А что такое клетка в экономике? Человек.

Какими-то манипуляциями, изменением ставки рефинансирования или даже введением запрета на движения капитала, 100 процентов успеха не добиться. Это только начало. После операции необходимо длительное и правильное лечение. Если нет, опять все вернется на круги своя. В таком случае мы будем постоянно подвергать организм нашей экономики хирургическим операциям и пациент просто скончается. Выступая перед Федеральным собранием, Путин сказал много хорошего о патриотизме, православии, Крыме. За здравие все начиналось, но кончилось все за упокой. В экономической части одна фраза все перечеркнула.

— Какая?

— Что мы по-прежнему будем открыты для всего мира.

Беседовала Любовь ЛЮЛЬКО

5 января 2015 г. Источник: www.pravda.ru